Тут она вспомнила о собственной репутации, которая будет подорвана, если ее доброе имя не восстановится, и вмиг погрустнела.

— Давайте ложиться спать. А завтра с утра я наведаюсь к этой мадам Брошкиной и выясню, куда она дела деньги.

Мы поднялись на второй этаж и разошлись по комнатам. Я долго не мог заснуть. У меня из головы не выходила эта Анна Брошкина. Почему она себя так ведет? Тут и дураку понятно, что если началось разбирательство, то полиция и менталисты быстро докопаются до истины и накажут виновных. Это же насколько нужно быть глупой, чтобы этого не понимать?

Ближе к полуночи я заснул, а утром встал с головной болью. Мне не хотелось вылезать из кровати, но тут в дверь постучали и на пороге появилась матушка.

— Ромочка, вставай. У меня допрос, поэтому через полчаса надо выезжать, — упавшим голосом сказала она.

— Хорошо, уже встаю. Как вы себя чувствуете? — спросил я, увидев у нее синяки под глазами.

— Никак не могла заснуть. Нервничала.

— Все будет хорошо, не волнуйтесь.

Она ушла, а я быстро умылся, оделся и спустился к столу. Мы наскоро позавтракали и вышли из дома. Я сказал, что отвезу ее до отделения полиции, а сам смотаюсь до банка и решу вопрос с девушкой. Если та и дальше будет отпираться, то насильно привезу в полицию и заставлю сознаться в клевете. Матушка согласилась, но всю дорогу тяжело вздыхала и теребила в руках шелковый платок.

Когда мы подъехали к полиции, то я помог ей выбраться из машины и проводил до двери отделения. На прощание она поцеловала меня в щеку и со словами «Помоги мне, Великий Голем», зашла внутрь.

Я вернулся в машину и велел отвезти меня в банк. Он располагался в нескольких кварталах от нашего дома, и мы всегда пользовались услугами именно этого банка. Поэтому было вдвойне неприятно получить от них такой удар в спину.

Попросив личного водителя подождать меня, я зашел в банк, в котором пока не было ни одного посетителя. Только служащие готовились к рабочему дню и тихо переговаривались. Я подошёл к мужчине, которого часто видел в этом банке.

— Доброе утро. Меня зовут Роман Големов. На днях моя матушка, Раиса Петровна, приходила сюда с крупной суммой денег и перевела их на счет женского приюта…

— Знаю-знаю-знаю. Мы тоже обескуражены этим событием и не знаем, как реагировать и что делать, — прервал он меня и развел рукам.

— То есть, как это вы не знаете? Для начала пригласите ко мне вашу сотрудницу Брошкину, — велел я.

— Н-не могу. Она не вышла на работу, — снова развел он руками.

— Дайте мне ее адрес, я сам к ней схожу и поговорю.

— Н-не могу. Мы не даем личные данные своих сотрудников, — он виновато посмотрел на меня.

— Ваша Брошкина обворовала женский приют и подставила мою матушку, а вы говорите, что не можете дать ее адрес⁈ Вы забываете, что я граф, а не простолюдин и если вы откажете мне в содействии, то вашему банку это обойдется очень дорого, как вам лично. Вы ведь это осознаете? — предупредил я ледяным тоном, от которого в глазах мужчины появилось понимание и страх.

Служащий попятился назад, а ко мне направились два охранника. Я понял, что лучше не нагнетать обстановку, поэтому уже спокойным голосом спросил:

— Тогда, может быть, вы хотя бы подскажете, с кем из вашего банка она общалась?

— Хм, об этом в инструкции ни слова… Ладно. Во-он там девушка в зеленом жилете. Они сидят за соседними столами и часто общаются, — прошептал он и кивнул на брюнетку с очень выразительными глазами.

— Спасибо, — сухо ответил я и направился к выходу.

Охранники проводили меня подозрительном взглядом, а я остановился у двери, вскользь посмотрел на режим работы банка и вышел на улицу.

— Поехали к отделению полиции. Заберем матушку и домой, — сказал я водителю.

Мы вернулись к полиции, и я поспешил к серому четырехэтажному зданию. На входе у меня попросили паспорт и спросили, куда я направляюсь. Я ответил, что хочу забрать свою матушку Големову Раису Петровну. Дежурный полистал журнал, назвал номер кабинета и вернул паспорт.

Я подошел к кабинету, постучал и открыл дверь. За большим письменным столом сидел мужчина в коричневом костюме и что-то записывал.

— Добрый день. Меня зовут Роман Големов. Я приехал забрать свою матушку Раису Петровну, — сказал я и встал напротив стола.

— Добрый. Нет, забрать ее вы не сможете, — мотнул он головой и внимательно оглядел меня с ног до головы.

— Что это значит? — повысил я голос.

— У нас уже пропала одна подозреваемая, поэтому я решил перестраховаться и подержать Раису Петровну у нас до приезда ментатора.

— И когда же приедет ваш ментатор?

— На днях. Скорее всего, послезавтра.

— Вы хотите сказать, что посадили мою матушку за решетку на несколько дней⁈ — не удержавшись, взревел я.

— Успокойтесь, Роман Степанович. Иначе окажетесь в соседней камере, — следователь отложил ручку и уставился на меня.

— Я думаю, даже вам должно быть понятно, что она здесь не при чем! Как вы можете взрослую уважаемую женщину посадить в камеру, в которой держите маньяков и убийц? — я вспомнил камеры в прокуратуре у Олега.

В носу тут же возник запах прелых матрасов, пота и мочи.

— Графиня сидит не в камере, а в одном из кабинетов. Мы туда утащили диван и отнесли чайник. Думаю, ей будет удобно. К тому же там есть свой санузел, — объяснил он.

Я протяжно выдохнул, чтобы успокоиться. То, что ее посадили не в камеру, а всего лишь заперли в кабинете, нисколько не улучшало ситуацию. Конечно же ментатор во всем разберется и расскажет о том, что матушка поступила так, как говорит, а именно отдал деньги воровке-кассирше. Но этого чёртового ментатора надо ждать почти три дня.

— Неужели во всей Москве не найти ментатора? Давайте я к вам привезу одного такого в ближайшие полчаса? — предложил я.

— Нет, у нас свой. И только ему мы безоговорочно доверяем, — твердо ответил следователь.

Я не мог просто уйти и оставить здесь матушку, как и попытаться вытащить ее силой. Поэтому решил предложить сделку.

— А если я найду воровку, вы отпустите матушку? Вы же умный человек и должны понимать, что она не станет убегать из своего дома и прятаться, как какой-то рецидивист.

— Хм, — задумался он, озадаченно глядя на меня. — Хорошо. Найдите Брошкину, и я отпущу Раису Петровну под подписку о невыезде. Возьмите мою визитку.

Он протянул мне картонный прямоугольник, на который я мельком взглянул и убрал в карман.

— Я не верю, что ваша матушка своровала деньги, но таков порядок, — извиняющимся тоном сказал он.

Я кивнул и направился к выходу. Скоро в банке обед и я намерен воспользоваться им, чтобы получить информацию.

За десять минут до начала обеденного перерыва, я вышел из машины и сел на скамейку неподалеку от входной двери банка. Вскоре друг за другом вышли все посетители, а за ними и служащие. Я сразу узнал девушку в зеленом жилете, хотя на ней было пальто. Она торопливо шла в сторону булочной.

Я быстрым шагом дошел до нее и обездвижил как раз, когда она полезла в сумочку. Люди проходили мимо, но никто ничего не заподозрил. Казалось, что она просто что-то ищет в своей сумке.

На то, чтобы просмотреть ее воспоминания мне хватило полминуты. Затем я развернулся и пошел прочь, вернув ей подвижность. Я слышал, как она охнула и упала на землю, но даже не обернулся. Мне нельзя было выдавать себя. Не хватало еще, чтобы меня заподозрили в том, что я незарегистрированный менталист.

В сознании девушки я увидел, как выглядит кассирша-воровка и где она живет. Кстати, воровка совсем не была красавицей: непропорционально широкий нос и тонкие поджатые губы.

Водитель привез меня в пригород в район старых деревянных многоквартирных построек. Я попросил его не подъезжать близко и вышел за три дома до нужного. По дороге накинул на себя бесформенный балахон и надел вязаную шапку.

Я подошел к дому кассирши, поднялся на второй этаж и постучал в дверь, небрежно покрашенную коричневой краской. Стучал я долго и сильно, хотя отлично понимал, что ее нет дома, иначе бы уже поймали. Мне нужны были рассерженные соседи. Через десять минут беспрерывной долбежки в дверь руками и ногами из квартиры напротив выглянула старуха и грубо крикнула: